Джефф Мариотт - Зеркальный образ[Mirror Image]

Он только рассмеялся и сильной рукой сжал ей плечо. Она снова нанесла удар и на этот раз попала, но когда задела что–то похожее на плоть, та вдруг исчезла и ее рука беспрепятственно прошла сквозь пространство, секундой раньше заполненное плотной субстанцией. На мгновение ей показалось, что она видит ухмыляющееся сквозь пелену тумана мужское лицо, но оно тут же исчезало, и уже было трудно сказать, действительно ли она его видела.

«Нет, это дурной сон, — думала она, — кошмар, ничего подобного не может быть. Либо это плотное тело, либо нет, либо у него есть форма и четкие очертания, либо нет. Оно не меняется и не передвигается вместе с туманом и …»

И тут мысли Джулии Тилтон совсем запутались. Паника, неподдельная паника, разорвавшая сознание в клочья, завладела ею. Она начала рыдать, стонать и издавать резкие вздохи, напоминавшие лай, слезы лились рекой, словно по ее лицу текла могучая Миссисипи, она дрожала, как осиновый лист на ветру в горах. Для нее наступило ужасное, но в каком–то смысле милосердное мгновение, ибо в тот момент, когда в прорезавшем туман луче солнца сверкнул длинный нож, рассудок уже покинул ее и ужас оказался не столь сильным, как несколько мгновений назад.

Ночью каждый дом издает шумы. Старые дома по понятным и непонятным причинам шумят громче. «Если живешь вместе с двумя сестрами в старом викторианском доме, — думала Пейдж Мэттьюс, — то странные звуки тебе уж точно обеспечены». Она полагала, что ее сестрам тоже приходилось мириться с ее странностями. Но им же и до нее доводилось иметь дело с сестрой — Прю, которая умерла совсем недавно и до своей преждевременной смерти жила в этом доме. Следовательно, ее, Пейдж, присутствие в доме в некотором роде вносит скорее уют, нежели разлад, и как бы возвращает жизнь в прежнее русло.

То есть если под прежним руслом понимать насыщенность бурными событиями.

Дом был довольно просторным, но в любом доме, обитателями которого являются три крутых сестры и еще две важные личности, по мнению Пейдж, время от времени будет возникать страх замкнутого пространства. А она нисколько не сомневалась, что по крутости не уступает остальным. Может быть, иногда, и то самую малость.

Расчесывая свои роскошные темные волосы — она перед сном проводила по ним расческой раз сто, если не находилась за пределами дома, борясь с демонами и спасая невинные души от какой–нибудь темной силы, — Пейдж услышала пронзительный смех, который, как ей показалось, исходил из комнаты Фиби. Это означало, что Коул тоже там. Фиби всегда так смеялась — в хорошем смысле, — когда тот был рядом. В большинстве семей приход и уход их членов легче проследить, ибо те пользуются удобным изобретением под названием дверь, в этом же доме народ то приходил, то уходил, появлялся и исчезал без всякого предупреждения.

Иногда сестер невозможно было слушать без раздражения, и тогда ей казалось, что она неверна и неблагодарна семье. Но это ни в коей мере не соответствовало действительности. Они были ее сестрами, хотя она узнала об этом совсем недавно, после смерти Прю. Выяснилось, что мама, покинувшая ее, родила до того трех дочерей и была к тому же ведьмой, а отец Пейдж, хотя и не являлся родителем Пайпер и Фиби, оказался ангелом. Однако Фиби и Пайпер приняли ее в свою семью, поселили в особняке предков, обучили ведьмовскому искусству и обращались с ней как с сестрой. Ей не на что было жаловаться.

«Нет, — пробормотала она, — может быть, все дело в том, что они так счастливо живут со своими любимыми мужчинами». Пейдж нравились мужчины — возможно, иногда слишком сильно, что раз или два приводило к неприятностям. Но теперь перед молодой ведьмой возможности выбора сузились до предела. Обычные парни не совсем вписывались в ее новый образ жизни. Они рисковали столкнуться с разными неприятностями, а, как обнаружилось, большинство обычно не очень хорошо воспринимают тот факт, что она и ее сестры обладают сверхчеловеческими способностями. Пайпер уже перехитрила их ангела–хранителя, так что Пейдж не могла провернуть трюк мамы. У Фиби был Коул, когда–то ходивший в демонах, и это иногда беспокоило Пейдж, ибо она не могла понять, насколько прежним может оказаться прежний демон, а взаимоотношения между ведьмами и демонами в колдовском мире были примерно такими же, как между собаками и кошками в этом.

Так что же достанется Пейдж? Нет ангела, нет прежних демонов, ставших добрыми существами, нет человеческих существ, которым все это пришлось бы по душе. Вполне возможно, что где–то обитает красавец колдун, который не является родственником, но если такой и существует, она пока еще не встречала его.

Она положила расческу и перед сном в уме проверила свою памятку. Волосы, зубы, лицо. Наряд на завтра лежит в шкафу, где он находится в безопасности от глаз сентиментальных вредных типов, которые могут ночью совершить налет на дом. Она пожелала себе спокойной ночи. С этим покончено. Она сняла свой воздушный халат, перебросила его через спинку стула и скользнула под одеяло. Пейдж любила чистые простыни, свежие и прохладные, и хотя не могла претендовать на роль самой аккуратной хозяйки в мире или даже в этом доме, она старалась менять белье как можно чаще.

Опустив голову на подушку, она поняла, чем ее иногда беспокоили сестры. Это не имело ничего общего с тем, что они делали. Всему виной простая ревность. Ей хотелось и меть то, что было у них: более–менее устойчивые взаимоотношения с мужчинами, знавшими их секреты и принимавшими их как неизбежное. И даже ценившими их по достоинству. Но она не знала, как добиться этого и, трезво поразмыслив, поняла, что и в нынешнем положении должна быть счастлива: у нее есть две прекрасные любящие сестры, крыша над головой, цель в жизни. Многие не были столь счастливыми обладательницами.

Пейдж закрыла глаза, и через несколько минут ее охватил сон.

Туман, словно саван, покрыл город. Он заползал в любую щель, попадавшуюся на его пути, приглушал свет, звуки и запахи. От Голден Гейт до Хантере Пойнт, от излюбленных туристами мест вдоль Эмбаркадеро до тихого берега Лейк — Мерсед Сан — Франциско дремал под холодным влажным покровом.

Следы доподлинного происхождения особняка Холлиуэлов терялись в глубинах истории, однако все знали, что викторианский дом всегда принадлежал этому роду. Дом был построен специально для Сан — Франциско, с учетом тумана и землетрясений. Он восстанавливался и ремонтировался много раз, ибо враги давно взяли за обыкновение переносить битву зла против добра на территорию сестер. Все это означало, что при закрытых окнах, как случилось и в нынешнюю холодную ночь, в особняк проникнуть было совсем не просто.